65 лет Победы. "У войны не женское лицо"

Мария Григорьевна Тонина – ветеран Великой Отечественной войны. На фронт попросилась добровольцем с первых же лет войны. Служила техником по вооружению самолетов в 818 полку ночных бомбардировщиков.

            К сожалению, сегодня Марии Григорьевны уже нет с нами. Но остались ее записи – воспоминания о тех годах, бережно сохраненные ее дочерьми.

            Одно из этих воспоминаний предлагаем сегодня читателям.

Мы отступали по дорогам войны

            Гитлер – безумец кровавый и подлый – пустил войска на СССР без всякого объявления войны: «За шесть месяцев прихлопнем – у них не пушки, а трубы самоварные!! Сталина предупреждали, но в вероломство не верилось. Может, провокация? Но, увы, это война!!! Наши войска ошалели от такой подлости. Стреляли, сопротивлялись, как могли, но такую лавину и мощь, такие подготовленные войска разве можно было остановить? В воздухе полно самолетов, по земле ползут танки, едут мотоциклы, идут головорезы с засученными рукавами, руками по локоть в крови. Наши же солдаты не головорезы, увидят кровь и их мутит. А стрелять в человека – это не каждый сможет -    надо преодолеть в себе барьер. В ходе войны ребята мужают и … учатся убивать. Город за городом наши войска вынуждены оставлять и уходить от фашистов. А те прут нахально, смело и уверенно.

Так мы отступали по дорогам Родины. Кругом беженцы – армия, гражданские, машины, лошади, параллельно дорогам гонят скот. Отступали, пытаясь вывезти и урожай, и станки – все, что может пригодиться в обороне и восстановлении. Все движется к Дону. Но фашисты с воздуха, как саранча, покрывают небо, сыплют и сыплют бомбы, обстреливают эту толпу – просто расстреливают, Это очень страшно – находиться под бомбами и слышать свист пуль, и видеть мертвых, стонущих, ползущих, кричащих от ужаса и плачущих.

            Наш полк ушел в ночь. Бросок в 75 километров. Оставили все вещи, с собой – только деньги и документы. Меня посадили в машину, в которой везли дефицит – запчасти к самолетам. Я заболела, поэтому и сделали для меня исключение. Не доехали пару километров, как машина загорелась от падения бомб и обстрела бронебойно-зажигательными снарядами. Мы затушили, поехали дальше. Подъехали к домику, опять загорелась машина. Затушили вторично, но теперь колеса спустили. Делает шофер ремонт, а сам дрожит. Мне захотелось в туалет. К какому месту ни побегу – не подходит: здесь – зенитка, там – пушка, там – прожектор: «Ты нас демаскируешь». Вот я и бежала. Тут лошадь истекает кровью, здесь офицер мертвый лежит. Там женщина кричит: «Перевяжи!» Я увидела кровь, напугалась и бежать. Она снова крикнула: «Перевяжи, проститутка!» Я как обожглась, подбежала к ней, одно полотенце свернула, заткнула рану. Вторым перетянула и сказала ей: «Я еще никогда с парнем не была в постели, а вы!» «Извините, - сказала она, - я  была вынуждена: вы бежите с глазами, полными страха, и не останавливаетесь».

            Я боялась отстать от своих и потом не найти полк – скажут, дезертировала. Думала, добегу вон до той вишни, но слышу – уже свистят бомбы. Подняла глаза: серию бомб сбросили с самолета и одна-то летит прямо на меня. Я в детстве много играла в лапту и очень искусно ловила мячи. Со всей сила, со всей мочи прыгнула в перед к ней и – в сторону. Успела упасть. Она просвистела, взорвалась и засыпала меня глиной. Хоть я и лежала вниз лицом с открытым ртом, как учили, чтобы перепонки в ушах не лопнули, ощутила, что руки ноги целы, но вся засыпана землей. Пальцем стала выковыривать глину изо рта и ушей и никак не могу понять: я же вниз лицом прижалась плотно к земле. И как же глина из-под низу забила мне рот? Встала на колени, вижу, ко мне бегут мои попутчики, у них шевелятся губы, но звука не слышно. О чем они там шепчутся? Подвели они меня к домику и показывают кадку: умойся! Я отрицательно качаю головой. Они поднесли зеркальце, я взглянула и обеими руками закрыла лицо: оно все было заштукатурено глиной. Умылось водой из кадки. Из машины выгрузили дефицит, сложили в подвал и попросили какую-то старушку: «никому не говори, только летчикам, тем, что в такой темно-синей форме». Мы пошли в толпу беженцев. Увидели машину с танкистами и попросили до переправы девочек подбросить. Не проехали и 50 метров – снова самолеты летят. Мы бросились в канавы. Просвистели пули, и машина танкистов сначала встала на бок, потом вверх колесами и загорелась. Танкисты говорят: «Вот, девушки, теперь и мы безлошадные». Я подумала: надо наших найти. Мы побежали наискосок по полю и на фоне горизонта увидели своих. Добежали до них – они раскрыли руки, обняли нас – были рады, что мы живы и рядом.

            В тылу шла колоссальная работа: перевозили и ставили вновь заводы, чтобы выпускать самолеты, танки, пушки, снаряды. Колхозники, в основном, женщины и дети, сеяли хлеб, растили его, убирали. В ямы не зарывали, про запас не оставляли – все для фронта, все для победы. Лавина отступающих приблизилась к Сталинграду, к Москве. И здесь прозвучал секретный приказ Сталина: «Ни шагу назад! За нами Москва, за нами страна!» И все от мала до велика роют укрепления, идут в ополчение, войска срочно проходят ускоренное обучение. Летчики, базирующиеся на аэродромах, отвозят и отвозят, сыплют смертоносный груз на головы врага, на железнодорожные узлы, где скапливаются их составы, бомбят их аэродромы. Измученные дорогами, посмотревшие смерти в глаза, напитавшиеся ненавистью к захватчикам войска остановились под Москвой.

Сталинград. 1942 год

            Наш полк ночных бомбардировщиков был около станции Сахин – это между озерами Энтон и Баскунчак. Срочно доставили на аэродром бомбы, взрыватели, патроны, бензин, продовольствие.  И наши летчики ночами возят смертоносные подарки на головы врагам. А утром идут в столовую, садятся за столы, наскоро завтракают и, как снопы, падают на пол – спят. А тем временем техники, механики, оружейники – все-все чистят пулеметы, ремонтируют самолеты к следующей ночи.

            Подходит поезд с вооружением – бегом, срочно его разгружают, и он мчится дальше, ни минуты не задерживаясь. Это нужно для того, чтобы фашисты не догадались о разгрузке. А дальше – надо бегом, бегом все спрятать и на аэродром доставить.

            А фашисты продолжают свое грязное дело: уничтожают все, что можно. И вот к Сталинграду стекаются немецкие и советские войска. Начинается мясорубка. Наши стараются не допускать к немцам свежие войска, продовольствие и снаряды. Потом вовсе отгоняют вновь прибывших фашистов – уничтожают просто и идут туда, откуда недавно драпали. И получилось, что очень много немецких войск скопилось под Сталинградом и они оказались в кольце. Часть наших войск бьют их в этом кольце, пока пощады не запросят, а часть – расправляется с вновь прибывающими фашистами. А потом наши войска вновь пошли на Берлин.

            Сталинград – это переломный момент в Великой Отечественной войне. Фашистам много хотелось: и Москву покорить, и к нефти подобраться. Но советские войска, сражаясь, учились в боях и окружать, и молотить смелее врага – перестали бояться противника. Осмелели наши ребята, повзрослели.

            В боях наш полк потерял очень много самолетов. Нам предложили получить новые, американские «Бостоны». Мы поехали. Нас увидел гражданский народ и принял за штрафников – все на нас истлело. Гимнастерки – заплатка на заплатке, а у сапог мы верх к подошве проволокой прикручивали.

            «Бостоны» мы почему-то получать не стали – слышали, что они очень хорошо горят в воздухе и без боя. Нам дали советские Пе-2 («Пешки»). Наш полк разделился на два, добавив в обе части тех, кто летал на «Пешках». Русские самолеты добротны и просты в управлении. Получив их, мы влились в армаду и гнали фашистов по Украине, по Польше, по Германии… До Берлина около 70 километров осталось. Нашли аэродром и стояли на нем самолеты и наши, и фашистские – вооруженные, но без бензина. Был бы бензин – не мало бы еще жизней унесли.

            Наши летчики летали на Берлин, поливали его  бомбами и пулями из пулеметов. Война окончилась 9 мая, а 11 мая я улетела на самолете «Дуглас» в Россию. Остался в Германии мой любимый  - самый лучший в мире, самый честный, самый справедливый, самый веселый, самый умелый мой муж Вовочка.

            Полюбили мы друг друга на украинской земле, свадьбу сыграли в Польше. В Германии расстались не надолго, только на время родов – у нас родилась дочь. Володя приехал за мной через два месяца, и мы уехали в Австрию – полк базировался уже там. В 1948 году для нас закончилась война.

            Я осталась жива, но … До войны я чувствовала, что какая-то сила меня поддерживала и поднимала кверху. Я выучилась в Ташкенте, работала бухгалтером материальной группы. Была в кружках ГТО, санитарном, ОСОВИАХИМе, руководила драмкружком. И так мне было хорошо. Но все изменилось: после войны какая-то сила тянет и тянет меня вниз…